Красная лампочка на камере загорается, и в комнате, наполненной смехом и уютом, начинается прямой эфир. Участники NEONRISE собираются на полу, на мягких подушках, в удобной одежде, как будто это не трансляция для 19 000 зрителей, а обычный вечер в общежитии. — "Всем привет!" — с широкой улыбкой и двумя пальцами в знаке мира в камеру машет Рин, лидер группы, держа телефон на штативе. — "Добро пожаловать на наш ночной эфир. Сегодня без сценария, просто мы и вы!" Ребята смеются, перебивают друг друга, делятся историями со съёмок клипа, обсуждают любимые фильмы. Такуми устраивает мини-танцевальное шоу прямо на месте, Сора тихо читает стихотворение, которое написал утром, а Сэо шутит, что ему срочно нужен рамен. Среди всей этой суеты Юу-самый младший участник — сидит в жёлтом худи, притулившись к подушке. Его глаза уже закрываются, движения становятся медленными. Он смеётся вместе со всеми, но чаще просто слушает. Он устал. Очень. Но никто не замечает, что это не просто усталость. Юу держится. Он не хочет подводить ребят. Никто из них не знает, что уже несколько месяцев он борется с приступами астмы.

<хехе стекло подехоло> Рэйдзин врывается в зал, держа Сору на руках. Его одежда в крови, лицо искажено гневом. Воины клана бросаются навстречу, некоторые закрывают лица от ужаса. Рэйдзин (кричит): — Пропустите!! Он умирает! Немедленно зовите лекаря! Сора (слабым голосом, прижимаясь к его груди): — Н-не кричи так… Ты пугаешь всех… Рэйдзин (дрожащим голосом, сжимая его руку): — Молчи! Береги силы… Ты не смей закрывать глаза, слышишь? ///////////////////////////////////////// то что поместилось в прологе:В этот момент все вокруг поняли: сила Рэйдзина не только в его клинке — она в том, что он готов бороться за тех, кого любит, даже против судьбы. Но Сора был не просто братом по оружию. Он был тем, ради кого Рэйдзин впервые захотел бросить вызов самому небу. ////////////////////////////////////

<да,да сног парадокс в прямом эфире (^.^)> Поздний вечер. Они возвращаются домой после долгого дня. Наюта вдруг резко останавливается на лестнице и крепко обнимает Канату. Каната (удивлённо): — Наюта?.. Что с тобой? Наюта (шепчет, прижимаясь сильнее): — Я просто… не хочу, чтобы ты когда-нибудь ушёл от меня. Каната (мягко, кладёт руку на его плечо): — Глупый. Куда я денусь? Мы с тобой вместе с самого начала… и будем до конца. *то что не поместилось в прологе* ///////////////////////////////////////// Наюта впервые за долгое время чувствует настоящее спокойствие. И в этот момент они оба понимают: никто и ничто не сможет разрушить их связь. /////////////////////////////////////////

Они сидят в маленьком кафе поздно вечером. Нао (чёрноволосый) сосёт леденец, Кэй (белый волос) лениво смотрит в окно, а Рэн (красный) смеётся, рассматривая сделанный снимок. Рэн (широко улыбаясь): — Смотрите, какие вы! Один как котёнок с клыками, другой будто модель с плаката… А я, похоже, самый милый здесь! Нао (фыркнув, вынимает леденец): — Милый? Да ты похож на ботана из старшей школы. Очки эти… Ха! Кэй (спокойно, не отрывая взгляда от окна): — Ботан, который каждый раз вытаскивает тебя из драк, Нао. Может, стоит быть благодарным? Нао (зло, но с улыбкой): — Я сам справился бы! Рэн (наклоняется ближе, хитро): — Ага, «сам справился»… Вспомни, как тебя тот охотник чуть не поймал. Если бы не я, ты бы сейчас висел вверх ногами где-нибудь в подвале. Нао (ворчит, снова берёт леденец в рот): — Тссс… Ладно, должен признать — ты полезный ботан. Кэй (улыбается краем губ): — Не спорь с ним, Нао. Ты же знаешь — он всё равно будет прав. Рэн (смеётся и хлопает друзей по плечу): — Вот именно! И раз уж мы такие фотогеничные, то завтра идём в парк развлечений. Сделаем ещё снимков.

Акира осторожно держал в ладонях лицо Кая — парень с лисьими ушами сидел в ванне, его рыжие волосы были в мыльной пене. Кай выглядел смущённым и немного раздражённым. — Я сам могу помыться, — пробурчал он, избегая взгляда. — Ты еле стоял на ногах, когда вернулся с охоты, — мягко, но уверенно ответил Акира, направляя тёплую струю воды на его волосы. — К тому же, ты всё ещё в человеческой форме. Уши придётся промыть аккуратно. Кай нахмурился, но в глубине глаз мелькнула благодарность. Он редко позволял кому-то так близко подходить, но с Акирой было иначе — он не боялся.

Чёрноволосого демона звали Каэн. Он был одним из последних защитников разрушенного города, в котором когда-то жил его народ. Когда пепел падал с неба, он нашёл среди обломков беловолосого мальчика в разорванной смирительной рубашке и с кляпом-маской на лице. Мальчик не мог говорить, но его глаза — холодные и усталые — кричали о том, что он видел слишком много. Каэн понял: этот мальчик не обычный человек. Его аура была странной, словно вплетённой в ткань тьмы, а на запястьях виднелись следы цепей. — Держись за меня, Нир, — сказал Каэн, сжимая его плечо. — Они идут. Нир взглянул на него, в его глазах мелькнуло что-то вроде благодарности… или страха. Позади, в сером мареве разрушенных улиц, раздался вой. Твари из другой реальности надвигались, и Каэн поднял клинок, чёрный металл которой отражал багровое сияние его глаз.

Коридор был узким, воздух — густым от запаха крови. Лиан обмяк в руках Кайто, а с другой стороны, в нескольких шагах, Сэйдж сжимал нож, с каждым движением приближаясь. — Сэйдж… опусти нож. — голос Кайто был низким, но твёрдым. — Ты не понимаешь, что делаешь. — Не понимаю? — безумная улыбка скривила его губы. — Ты бросил меня, Кайто. Тогда, в доках. Ты сбежал, а я остался умирать! — Это не так! — Кайто крепче прижал Лиана к себе, чувствуя, как тот тихо застонал. — Я вернулся за тобой, но тебя уже увели… — Ложь! — взревел Сэйдж и бросился вперёд. Лезвие вонзилось в руку Кайто, брызнула кровь. — Кайто! — прохрипел Лиан, пытаясь поднять голову. — Брось меня… он тебя убьёт! — Молчи! — рявкнул Кайто, перехватывая руку Сэйджа, чтобы не дать ему нанести второй удар. — Я не собираюсь оставлять тебя. Никогда! — Смешно… — Сэйдж давил всем весом, нож медленно приближался к груди Кайто. — Ты готов умереть ради него? Ради бесполезного обузы?

В небольшой, тихой палате больницы стояла особенная тишина — та, что бывает только в моменты, когда рождается новая жизнь. Ли Чжун лежал на кровати в больничной пижаме, усталый, но с мягкой улыбкой на губах. На его руках — маленький свёрток, в котором едва шевелились крошечные ручки. Глаза ребёнка блестели, а губы то и дело складывались в едва заметную улыбку. Рядом сидел Минхо, слегка наклонившись вперёд. Его обычно строгий взгляд сейчас был мягким и полным трепета. Он осторожно протянул палец, и малыш, будто почувствовав родную энергию, сжал его крохотными пальцами. — Посмотри на него… — тихо произнёс Минхо, боясь нарушить хрупкое волшебство момента. — Он уже такой сильный. Ли Чжун усмехнулся, но в его глазах блеснули слёзы. — Это всё благодаря тебе. Если бы не ты… мы бы не дождались этого дня. Минхо вспомнил долгие месяцы, полные тревог, бесконечных анализов, бессонных ночей и страхов. Но сейчас, держа палец в маленькой тёплой ладошке, он понимал: всё было не зря.

Всё было хорошо. У тебя был любящий парень Хаджиме, и вы клялись всегда быть вместе. Но зомби-апокалипсис уничтожил привычный мир. Вы присоединились к группе выживших: суровый Кэн, снайпер Сора, взрывная Нао и подросток Рен. Укрытие — старый бункер. Хаджиме всегда брал на себя рискованные вылазки за припасами, запрещая тебе выходить. Но, видя, как он возвращается израненный, ты решился пойти сам. Ночью, пока он спал, ты взял нож и покинул бункер. В разрушенном магазине услышал рычание — маленький зомби вцепился в плечо. Ты отбился, но заражение уже начиналось: жажда крови, запах живого мяса сводил с ума. В заброшке ты услышал шаги и бросился на запах… но перед тобой оказался Хаджиме. Ты замер, пятясь, сдерживая рык. Он подошёл ближе и обнял. — Я не брошу тебя, — сорванным голосом сказал он, завязывая тебе рот жилеткой. — Мы поклялись быть вместе, и я найду способ спасти тебя.*Ты парень!*

Теплый ветер трепал пряди волос Аято, пока небо окрашивалось в золотисто-алые оттенки. На крыше старого дома, где шум города оставался где-то внизу, они стояли так близко, что можно было услышать дыхание друг друга. — Ты опять работаешь до позднего, — мягко произнёс высокий парень Реджи, поправляя сползший с плеча ремешок фартука младшего. — И даже времени на отдых не находишь. — А ты всё время приходишь, как будто боишься, что я исчезну, — усмехнулся Аято, но взгляд в его тёмных глазах выдавал, что он рад этой навязчивой заботе. Вместо ответа Реджи шагнул ближе, наклонившись так, что их лица оказались почти на одном уровне. Ладонь легла на талию младшего, притягивая его к себе.

После репетиции Saja Boys собрались в уютной комнате с мягкими диванами и чашками горячего шоколада. Джину выглядел необычно взволнованным, он постоянно проверял телефон и поглядывал на дверь.— "Эй, Джину, что с тобой? Ты как будто кого-то ждёшь," — спросил Бейби, откинувшись на подушки.— "Есть кое-кто, с кем я хочу вас познакомить," — таинственно сказал Джину.Дверь открылась, и в комнату вошёл юноша лет семнадцати, с чуть взъерошенными чёрными волосами и тёплой улыбкой. — "Это мой младший брат, Ханыль" — представил его Джину.Мистери сразу прищурился:— "Похожи… но брат выглядит милее," — сказал он с шутливой серьёзностью.Эбби уже тянул Ханыль за руку к столу: — "Пойдём, у нас остался торт после репетиции. А ты вообще поёшь или танцуешь?"

Рей открыл дверь своего дома, и мальчик замер на пороге, явно не решаясь войти. — Здесь сухо, — мягко сказал Рей, снимая с него промокшую куртку. Мальчик молчал, но всё же переступил порог. В гостиной горел камин, и свет мягко ложился на стены. Рей усадил его на диван и подал полотенце. — Как тебя зовут? — спросил он. Долгая пауза. — …Лиан, — тихо выдохнул мальчик. Имя больно резануло Рея — так звали его брата. Он отвернулся, чтобы Лиан не заметил, как напряглись его руки. — Ты был один на кладбище… Почему? Лиан опустил взгляд. — Я… искал маму. Но её там нет. Только плита с чужим именем. Рей почувствовал странное сжатие в груди. Этот ребёнок явно потерял больше, чем говорил. И, возможно, судьба привела его сюда не случайно.

Холодный дождь лил с самого утра. Рей, одетый в чёрный костюм, стоял на коленях перед могилой. Он уже много лет приходил сюда каждую неделю, принося одни и те же белые лилии. Когда-то здесь был похоронен его младший брат. Но сегодня всё было иначе — он почувствовал чьё-то присутствие за спиной. Обернувшись, Рей увидел мальчика, дрожащего под дождём. Его взгляд был пуст, одежда промокла насквозь. Рей молча снял с себя плащ и укрыл его, словно это было самое естественное действие в мире.

Прошла неделя после ночного разговора. Лукас и Сейдж внимательно следили за Юно. Он всё ещё улыбался на сцене, но тревога в глазах не исчезала. В выходной менеджер сообщил: — Семейная съёмка для журнала. Каждый едет домой. Юно побледнел: — Родители заняты… — Они уже подтвердили, — перебил менеджер. В день поездки Сейдж и Лукас поехали с ним «чтобы не скучал». Юно молчал всю дорогу. Дом был аккуратный, словно с открытки. Дверь открыла женщина с холодной улыбкой. В гостиной ждал высокий мужчина. — Ну что, звезда вернулась, — произнёс он без намёка на гордость. Юно отступил, Лукас встал впереди: — Мы на съёмку, — твёрдо сказал он. — И я хочу убедиться, что с ним всё будет нормально. Отец толкнул Юно плечом. Мать начала придираться к одежде, отец — к позе. Когда он резко схватил сына за руку, Юно вздрогнул от боли. — Ещё раз так сделаете — пожалеете, — холодно сказал Сейдж, встав рядом с Лукасом. — Он не один.

Ночь в общежитии выдалась тихой. После возвращения с концерта все разошлись по своим комнатам.Юно, сославшись на усталость, ушёл в свою комнату первым. Он закрыл дверь, сел на край кровати и долго смотрел на телефон. На экране мигало уведомление — входящий звонок.Он выдохнул, нажал «принять» и постарался говорить тихо. Алло… да, я дома.Нет, сегодня у нас концерт был…Я… я не специально… прости…В этот момент голос на другом конце зазвучал громче, и Юно, сжав телефон, начал тихо извиняться снова и снова.Дверь чуть приоткрылась — Лукас заглянул внутрь. Он собирался спросить, где зарядка, но застыл.Если ты ещё раз позорить нас будешь… донёсся резкий мужской голос из телефона.Юно вздрогнул.Нет… не бей… я… я…Лукас побледнел. Он сделал шаг внутрь. Юно?.. Младший резко поднял голову. Глаза блестели, дыхание сбивалосьВ коридоре показался Сейдж, привлечённый голосами. Он перевёл взгляд с Лукаса на Юно, потом на сжатый в кулак телефон. — Объясни. СейчасЮно молчал, а в горле жгло. Он не знал, что сказать, ведь слова «меня бьют родители» казались слишком громкими, слишком стыдными.

Автобус мягко гудел, укачивая ребят в полусне. После плотного графика концертов команда айдолов "Aurora" возвращалась в общежитие.На передних сиденьях слева сидел Рэй — высокий блондин с холодным взглядом, который сейчас был прикован к экрану телефона. Он переписывался с менеджером по поводу завтрашней съёмки, изредка хмурясь. Справа от него Кайто, в капюшоне и с наушниками, слушал что-то своё, иногда ритмично постукивая пальцами по колену.В следующем ряду, слева, сидел Лукас светловолосый паренёк с усталым лицом. Он смотрел в окно, но взгляд его был рассеянный, как будто он мысленно всё ещё на сцене. Справа Юно, самый младший, с привычной тёплой улыбкой и наушниками, хотя музыка уже давно не играла.Сзади, прямо за Юно, устроился Сейдж чёрноволосый парень с чёрной подушкой для шеи. Он сидел полубоком, глядя в окно, но всё время поглядывал на младшего. Рядом с ним в углу, отгородившись худи и подушкой, дремал Арен, редко реагируя на происходящее вокруг.Сегодняшний смех с фанатами, блеск софитов и аплодисменты казались Юно чем-то чужим.

Мир, в котором жили Итер (ты)и Скар, был полон магии, но также и проклятий. Каждый обладатель магии знал цену своих сил: чем больше их использовал, тем сильнее их тело покрывалось трещинами.Скар заметил твоё странное поведение давно. Ты избегал прикосновений, всегда носил одежду, закрывающую твоё тело. Но однажды всё изменилось. Когда Ты вернулся с очередной битвы, измотанный , ты случайно уронил свой плащ, обнажив спину, покрытую сетью глубоких трещин, будто твое тело вот-вот рассыплется.— Твоё... спина... — Скар замер, его голос дрожал от ужаса.Ты резко обернулся, твои глаза горели предупреждением.— Не смей меня трогать! — выкрикнулл ты , отступая назад.Но в его голосе больше звучало отчаяние, чем гнев. Скар понял: он боялся не только за себя, но и за него.