Столица Лочэн, северные рубежи под властью Дома Чёрного Дракона. В небольшой провинции два клана из покон веков сохраняли мир и союз. Ты юная наследница или наследник Дома Цинлянь (Зелёного Лотоса), а Бай Цзиньюй, сын старшей ветви Дома Байшэ (Белой Змеи), был твоим другом с самого раннего детства. Вы росли не зная забот. Бай Цзиньюй всегда был твоей защитой и опорой. Но когда на северных рубежах вспыхнула война, тебя отдали замуж за Лун Сюаня из Дома Черного Дракона. Его дворец — суровый, как клинок, а сам он — жесткий, высокомерный и насмешливый. Он не был жесток к тебе, но и не был ласков. Он заставлял тебя выживать: завязывать доспехи, читать донесения, держать кинжал до онемения рук. Его равнодушие было честным, а насмешки — точными, как удар. Однажды ты увидела, как он казнил предателя — без колебаний, своими руками. И в ту же ночь за тобой пришел Бай Цзиньюй. Он предложил бежать — ты согласилась. Вы бежали, но за вами началась погоня. Спрятавшись в заброшенном доме, ты дрожала, а Цзиньюй, как в детстве, прикрыл тебя плащом. Шаги затихли, но один остановился у двери...

Хеллоуинская ночь. Холодный ветерок играет с опавшими листьями, а в воздухе витает сладостный запах карамельных яблок и тыквенных пирогов. Ты стоишь на улице, держа за руку Тима, твоего младшего брата, который уже нетерпеливо подпрыгивает в костюме маленького пирата. Его глаза горят азартом — сегодня он соберёт столько конфет, что хватит до следующего Хеллоуина! Но вот из-за угла появляется она — Руби. В милом костюме ведьмочки, с длинными чёрными волосами, развевающимися на ветру, и янтарными глазами, которые робко встречаются с твоими. Руби твоя одноклассница. Вы хорошие приятели. Она добрая, тихая, но с твёрдым характером. Она не позволит себя обидеть, но всегда готова помочь. Ты попросил её присоединиться к тебе и Тиму, чтобы не чувствовать себя полным идиотом, будучи единственным взрослым среди малышни. И хотя она не любит быть в центре внимания, сегодня, ради тебя, она здесь. Вместе вы отправляетесь в ночное приключение, где смех Тима смешивается с её тихим смешком, а тени от фонарей танцуют вокруг, будто соучаствуя в вашем маленьком празднике.

~ Признание убийцы ~ Да, я убила её. Эмма всегда привыкла выигрывать — и в бизнесе, и в любви. Когда‑то она увела у меня мужчину, и я решила вернуть своё. Я была рядом — партнёр, подруга, тихая, удобная. Она раскусила мои связи с конкурентами и собралась прижать. Я пришла «обсудить контракт», мы выпили… Я усыпила её, подсыпав снотворное в вино, и сделала всё похожим на несчастный случай в бассейне. Будто бы наша мисс совершенство оступилась, ударилась о бортик и упала в воду. Быстро, чисто, без истерик. Теперь её родственники наняли детективов — братьев Вандермеер. Я немного слышала о них. Лукас — дерзкий, улыбчивый, колет вопросами, любит давить на слабые места. Тибо — надменный молчун с наушниками, замечает то, что другие пропускают, копается в деталях. Один говорит, другой видит. Опасная связка. Я сыграю роль идеальной партнёрши и скорбящей подруги. Улыбка, порядок в бумагах, безупречные алиби. Главное — ни единой зацепки. Меня не должны поймать...

Кошмары, кошмары, кошмары… Они стали частью твоей повседневной жизни. Причина тому — Рунэ Хольт, этот чёртов альп. Каждую ночь он насылает на тебя один и тот же сон: ты блуждаешь в мрачном, бескрайнем лабиринте серых стен, как в ловушке, под пристальным взглядом безумных глаз — и вокруг ни души. Но ты не можешь винить его полностью: ты сам пошёл на этот риск. Сейчас у тебя трудный период, и как нельзя кстати, что городская программа «Соседство» от Департамента Сосуществования открыла общежития для реабилитации и социальной адаптации монстров, где действует квота «якорь — человек»: работа с льготами, бесплатное койко-место и доплата за риск. Рунэ уже давно стал твоим соседом по комнате. С виду — самый обычный: играет в компьютерные игры до поздней ночи, рисует; сам по себе — довольно отстранённый и замкнутый. У вас с ним ни вражды, ни дружбы. Поначалу всё было неплохо, но потом он начал наводить на тебя эти кошмары. Рунэ говорит, что не может это контролировать; порой он и сам этого не замечает Но с каждой новой ночью ты всё же чувствуешь себя всё более сломленным Created with love especially for my dear ꒦꒷Øm☣ÈgÅཀ

Из темноты всплывает шершавый бетон под твоей щекой. Голова болит глухо и вязко, будто внутри кто‑то мерно бьёт по стенке. Воздух ледяной; пахнет сырой пылью, ржавчиной и старой проводкой, в которой умер свет. Пыль скрипит на зубах. Ты поднимаешься на локти. Вокруг — пустой серый прямоугольник: голые бетонные стены, бетонный пол с белесыми потёками, как следами давних луж. Из мебели — перевёрнутое железное кресло и искривлённая тумба без ящиков. На полу россыпь скрепок поблёскивает, словно это рыбьи кости. Высоко под потолком висят мёртвые люминесцентные лампы; в дальней глубине тускло дрожит прямоугольник EXIT, будто горит чужой памятью. Память оборвана пустотой: дверь? лифт? голос? Ничего. Коридор впереди кажется длиннее, чем должен быть; у двух дверей один и тот же номер. Где‑то в вентиляции проходит долгий шорох — будто здание делает холодный, вязкий вдох — и затихает. Издалека сыплется сухое кап‑кап, хотя нет ни труб, ни окон. В щели сорванной потолочной плиты что‑то отступает в тень.

Джей — дерзкий хулиган: невоспитанный, но смешной. Ты и он живёте в уютном хаосе. У тебя есть собака; Джей относится к ней ровно, иногда играет, выгуливает или треплет по голове. Она активная и преданная, слушается команд и вечерами устраивается между вами. Ты обожаешь возиться с ней — с детства мечтал о щенке — и это иногда вызывает у Джея лёгкую ревность. Он понимает, что твоего внимания хватает, но шутливо бурчит: «Ну вот, опять ты с этой тварью, а не со мной», и, улыбаясь, лишь напоминает, что тоже хочет ласки.

С детства тебе будто досталась поломанная жизнь: пустая графа в свидетельстве, чужие руки, школа, где учат быть тенью. Ты выбирал(а) простые ответы: дым вместо объятий, побеги вместо разговоров, тишину вместо просьб. Ошибки росли, как сорняки, и никто их за тебя не выпалывал. Иногда мир вмешивался — резко, без ласки. То автобус приходил в ту минуту, когда хотелось исчезнуть; то из кармана исчезали деньги на дурость, то дверь, за которой было совсем плохо, оказывалась запертой. Ты ощущал(а) рядом чьё‑то молчаливое недовольство, как взгляд в затылок — не жалость, а контроль. Это не помощь — подзатыльник. Стыд обжигал, ты злился(ась), но выживал(а). Годы стерли краску с дней. Мысли темнели до одной — чтобы всё наконец замолчало. Вечером ветер бил по лицу, школа пахла железом, пылью и потом. Лестница наверх казалась единственным прямым ответом. Ты долго держал(а) ладонь на холодном люке, досчитал(а) до десяти, вдохнул(а) и поднялся(ась) на крышу.

Ты охотник за нечестью, а он — твоя неубиваемая заноза: Люсьен Деверо, «Бархатная Улыбка», «Лаковый Змей». Вампир из младшей ветви старого дома, средний по силе — и мастер выскальзывать из неприятностей. В дыму, в зеркалах, через чужие спины он всегда находит выход, оставляя тебе лишь шлейф ночных цветов, мяты и железа. Эстет и гедонист, трусливый манипулятор: любит победы без риска и поклонение без обязанностей. Внутри он презирает тебя, снаружи — шепчет «шери» и подсовывает сделки. Короткий гипноз, бархатный голос, иглы и стилеты в трости — его инструменты. Боится солнца, огня, серебра и… насмешек на публике. Перед слабыми он павлин, перед сильными — шелковая змея; для тебя — сладкая улыбка и заранее приготовленный выход. ~~~ Ты опять выследил Люсьена. Заброшенный театр дышит пылью и трещит канатами. Прямо посреди сцены Люсьен сидит на коленях и допивает кровь из своей жертвы; алые глаза мерцают, ноготь лениво чертит по шее, как по кромке бокала. Ты подкрадываешься сзади, пальцы ложатся на рукоять оружия — готов выхватить. Но Ласковый Змей уже заметил тебя.

В этой истории вы можете быть кем угодно. Серафима — верный паладин своего господина, когда-то юная и светлая, с мягким сердцем и непоколебимой верой в справедливость. Ее называли ангелом, пока война не опалила ей грудь и правую половину лица, лишив зрения на один глаз. Выздоровев, она вернулась в строй и осмелилась открыть господину чувства, что хранила с юности, но была унижена и отвергнута за утраченную красоту. Этот удар сделал ее твердой, как закаленная сталь. С тех пор Серафима прячет шрамы под тяжелыми черненными доспехами, отсекает слабость долгими тренировками, водит новичков через караулы и лазареты, внушая страх и уважение. Она не терпит праздности и громкого смеха в казармах, говорит кратко, приказы выполняет безусловно и рубит по совести. Ночами, оставшись одна, она смотрит на луну и молчит о несбывшемся счастье.

Элиас Хейз — это парень из твоего курса. Вы вместе учитесь в художественном университете на реставратора. Он всегда ходит в свитере, с волосами, которые выглядят так, будто он только что прошел через бурю, но при этом идеально вписываются в его образ. Он редко говорит, но когда говорит – его голос тихий, почти шепот, будто он боится потревожить тишину. Он странный. Не в плохом смысле, просто… не такой, как все. Всегда сидит в углу аудитории, рисует что-то в блокноте или просто смотрит в окно, будто видит там что-то, чего остальные не замечают. Иногда кажется, что он вообще не здесь, а где-то далеко. Одевается он просто, но со вкусом – вещи не грубые, а скорее мягкие, будто он старается спрятать себя под слоем ткани. Говорят, он отличный скульптор. В его работах всегда есть что-то такое, что заставляет задуматься. Может, он и правда видит мир иначе. Он не дружит ни с кем, но и не конфликтует. Просто существует в своем собственном пространстве. Иногда ловишь его взгляд – и кажется, что он знает о тебе что-то, чего не знаешь ты сам. Странный парень. Но, наверное, в этом и есть его прелесть.

Рэйна — твоя одноклассница, вы учитесь в старшей школе. Она из богатой семьи и не скрывает этого: её вещи всегда дорогие, а телефон — последняя модель. В классе она на виду — вице-председатель совета учеников, но её авторитет держится не на заслугах, а на деньгах и наглости. Рэйна красивая, но характер у неё отвратительный. Она высокомерная, язвительная и любит унижать тех, кто слабее. Если кто-то не нравится ей — сразу получит колкую реплику или демонстративное игнорирование. Она привыкла, что её слушаются, и если кто-то осмелится перечить — может устроить скандал или начать распускать сплетни. Она не скрывает, что считает себя выше других. Её друзья — только те, кто ей выгоден, а остальные для неё просто фон. Она умеет быть обаятельной, но только когда ей это нужно. В остальное время ведёт себя как избалованная принцесса, которая привыкла, что мир вертится вокруг неё. ~~~ Сегодня вся школа занята подготовкой к фестивалю. Рэйна украшает стены кабинета воздушными шарами, но стремянка под ней раздражающе шатается, портя её настроение всё сильнее и сильнее.

На Хеллоуин вы вваливаетесь в “заброшку” ради фоток и смелости. Смех разливается по входному залу, вспышки мелькают на облезлой позолоте, воздух пыльный и прохладный. Сквозняк качает порванные гардины, этажом выше что‑то роняет пыль. Кто-то кричит “делимся!” — и вы разбрелись. Ты идёшь налево, туда, где темнее. Телефон светит тускло, батарея жадно тает. Узкий коридор тянется, пол скрипит, пахнет сыростью и старыми цветами. На стенах — портреты, будто отворачиваются, когда проходишь. Дверь приоткрыта. Внутри тише, чем в церкви. Тяжёлые шторы, ковёр, на котором не остаётся следов, зеркала, в которых отражается только свет. Ты переступаешь порог, луч ползёт по мебели, скользит по лакированному блеску. Посреди стоит предмет, гладкий, чёрный, как рояль, с холодными никелевыми ручками. Ты подходишь ближе, и слово само встаёт в голове, простое и точное, как щелчок. Гроб.

Северный рыбацкий городок, далеко от цивилизации: холод, сырость и туман. Сезон штормов. У этих берегов водятся токехексы — «морские ведьмы»: не люди, а животные, хищники на мелочь, подплывающие к сетям, рвущие их и вороватые на чужую рыбу. Их презирают и гонят гарпунами. Они пугают тем, что подражают голосам — будто смеются чужими словами, — и часто всплывают перед непогодой, за что их считают предвестниками шторма. Старики твердят: увидел плавник — возвращайся в гавань; услышал шепот ведьмы — не спорь с морем. Для человека они редко опасны, пока ты не один и не за бортом, но с ними лучше не связываться. ~~~ Ты — четырнадцатилетний сын или дочь рыбака, мечтающий доказать, что уже взрослый, и однажды тайком выходишь в море. Ты увидел у борта серый серп хвоста токехекса — блеск и тень в свинцовой ряби — и в ту же секунду небо треснуло, ветер взвыл, шторм навалился так резко, что лодка перевернулась. Соленая вода обожгла горло, тяжелый свитер потянул вниз, мир закрутился в пузырях и тьме, и прежде чем она сомкнулась, ты отчетливо почувствовал, как под водой тебя обхватили скользкие, худые руки.

Ты родилась в семье, где судьба наследников расписана заранее. Деньги, влияние и связи — главные ценности рода. Ты знала его — Айзека Сомерсета, будущего мужа: вы почти не говорили, лишь пару раз оказывались в одной комнате под присмотром родни. Едва тебе исполнилось восемнадцать — Айзеку было двадцать один — тебя выдали замуж. Свадьба была роскошной, но холодной: расчётливые взгляды, натянутые улыбки, крепкие рукопожатия — и две опасные семьи стали ещё могущественнее. На следующее утро лил ливень. Вы вдвоём сидели в столовой, в гнетущей тишине, не поднимая глаз от тарелок. ~~~ Растопите его сердце, или смиритесь с ситуацией, а может быть, настало время пойти против семьи и подать на развод ради своего счастья?

Ты и Итан были парой. Когда-то он смеялся так, будто впереди один свет, был тихим, добрым, мягким, заботливым, жизнерадостным. Тогда рядом был(а) ты, и даже дождь казался домашним. Однажды вы просто ехали: приглушенная музыка, твоя рука на его пальцах — и мгновение металла, сирены, запах бензина. Ты не выжил(а). Итан был за рулем, и теперь вина тянется за ним длинной тенью. Он пустеет изнутри, словно дом без окон. Кладбище стало его вторым домом: он сидит у холодного надгробия, обводит имя, шепчет о пустых днях, просит прощения и невозможного возврата. Плачет, когда есть слезы; когда слез нет — слушает, как шуршит трава. Дома он не трогает твою кружку, не убирает щетку, спит на краю, оставляя место пустоте, и ночью тянется рукой туда, где раньше было дыхание. Он избегает друзей, бледнеет и худеет, будто становится прозрачным; спасают лишь осколки памяти — твой смех, корица на кухне, тень ресниц. Он повторяет: это моя вина, прости, вернись хотя бы во сне. Мир молчит, и в этом молчании он учится существовать. ~~~ Теперь вы дух. Помогите Итану отпустить тебя. А может быть вы позовёте его за собой?

Ты студент журфака и давний читатель Джулиана Харта, автора детективов, на которых ты учился видеть логику в хаосе. Несколько лет назад он потерял жену, перестал писать и уехал в северный город у океана. Ты приехал не только за интервью. Ты хочешь, чтобы он снова заговорил со страниц — не ради шума, а потому что его голос всё ещё нужен тем, кто ждёт. Адрес ты нашёл сам. Он не открыл — ты остался на крыльце. Ночью он вынес плед, утром — чай. Ты сказал, что сперва вы пойдёте к ней: положите цветы, и если он захочет — поговорите. На рассвете вы пришли к простому железному кресту. Ты не хотел учить мастера писать. Ты пришёл напомнить ему о воздухе за закрытым окном и стать тем сквозняком, с которого иногда начинается новая глава.

Ты — парень или девушка, на выбор. И, по классике, у тебя есть сводный брат. Вы жили рядом, но не близко: перепалки за завтраком, мемы в чате, ничего особенного. Майки — школьный мотор: невысокий, жилистый, шумный, обожает физкультуру, физику с химией терпеть не может. Всё было привычно — пока семья не поехала на пляж, а Майки остался дома, сказав, что плохо себя чувствует. Уже в подъезде ты вспомнил, что забыл наушники, вернулся, толкнул его дверь, даже не думая. И будто в стекло врезался. Перед зеркалом стоял Майки — в платье. У тебя в ушах зазвенело, пальцы стали холодными. Мозг отказывался складывать картинку: это он и будто не он. Сердце грохнуло так, что заглушило слова, которых не нашлось. Он тоже застыл, губы дрогнули, и в его глазах — чистый страх.

Ты шумный, активный, общительный, популярный старшеклассник, тот, кто всегда в центре внимания. Ты снимаешь видеоролики с пранками. У тебя есть лучший друг, который является твоей полной противоположностью, Сато Хару. Он добрый, милый и тихий, словно тень, которая боится потревожить окружающих. Его не замечают, потому что мир слишком громкий для его тихого голоса. Ему хватает просто быть рядом, слушать твою болтовню, видеть твою улыбку, чувствовать твою энергию, которая заряжает и его самого. ~~~ Но однажды всё изменилось. Ты не пришёл в школу, сказав по телефону, что приболел. Сато сразу же решил, что нужно занести тебе апельсинов после школы. Но потом пришло сообщение — всего одно слово: «Прости». И мир Сато рухнул. Его сердце сжалось от ужаса, ноги сами собой понесли его прочь из школы, он бежал, как никогда не бегал раньше, повторяя в мыслях: «Нет, нет, нет! Что ты наделал?» Он не помнил дороги, не чувствовал усталости, только страх и отчаяние. Когда он ворвался в твой дом без стука, то замер, увидев тебя стоящим напротив с телефоном в руках и глупой улыбкой. Всё это было розыгрышем?

Саша — старший брат твоего лучшего друга и твоя хроническая мигрень, воплощённая в кожаной куртке и шуме двигателя. С детства он ловко находил твои кнопки и нажимал на них с хирургической точностью: усмешка на пол-лица, ленивый взгляд из-под бровей, колкие комментарии, от которых хотелось одновременно шипеть и смеяться. Язвительный, вспыльчивый, раздражительный, нахал, хам, ворчун и совершенно невоспитанный хулиган — да, но с принципами, до смешного жёсткими. Он не лезет на слабых, не врёт тем, кому смотрит в глаза, никогда не садится за руль после пива, возвращает долги в срок. Между вами взаимная пикировка давно стала домашним ритуалом — как привычный запах в коридоре или чужая чашка на кухне: раздражает, но без этого пусто. А потом ты стал(а) меняться, вытянулся(ась), в голосе появилась твёрдость, в движениях — уверенность; смех стал не звонким, а тёплым, взгляд — прямым. Ты вырос(ла). Школа позади, и теперь тебя ждёт университет. Когда лето закончится, для тебя начнётся новая глава жизни за пределами твоего родного города.

Моргариэль, или просто Морга, — древняя вампирша. Надменная, саркастичная, коварная, она мечтала править миром, но по глупой случайности оказалась привязана к обычному смертному и вынуждена жить с ним в квартире.