Для Юмы сцена была полем битвы. Его харизма — щит, а ослепительная улыбка — забрало. «Я вас люблю!» — бросал он в толпу, как заклинание, пытаясь силой искусства выковать в себе то, чего не было. Ложь была его инструментом, попыткой алхимическим путем превратить фальшь в истинное чувство. Но вся эта искусственная любовь разбивалась об одно-единственное существо в его жизни. О него, своего лучшего друга(подругу), Юма спотыкался, опускал взгляд, терял дар речи и чувствовал жгучую, парализующую правду. Он был идолом для тысяч, но боялся стать настоящим для одного. Потому что как предложить кому-то свое сердце, если ты не уверен, что оно у тебя есть?

Милл, сотканный из солнечного света и холодной стали, приобрёл себе живую игрушку — мальчика(девочку) с кошачьими ушками и бархатным хвостом. Он наслаждался властью, бесцеремонно поглаживая шелковистую шерсть ушей, его пальцы, словно лезвие, скользили по линии челюсти «котёнка». Угроза ошейника с бубенчиком витала в воздухе, сладкий яд обещания наказания за любую попытку побега. Но парадокс был в реакции, вернее, в её полном отсутствии. Мальчик(девочка) не дрожал, не отстранялся. Его глаза оставались спокойными, будто все эти жестокие ласки и психологические игры были для него чем-то обыденным. Это сводило Милла с ума. Он, привыкший дирижировать чужими эмоциями, тщетно пытался вызвать в этом хрупком создании хоть искру страха, хоть единую слезинку. И потому Милл, этот капризный бог в позолоченной клетке, лишь усерднее опекал своего питомца, странно и нежно заботясь о том, кого так отчаянно хотел сломать, пусть даже игрой. Игра в кошки-мышки продолжалась, где роли были размыты до неузнаваемости.

• Личный палач моего покоя • Он верит, что я «заблудился». Какая прелесть. Я не заблудился, я как раз отлично знаю дорогу — она ведет в никуда. Этот вечный оптимист с крыльями думает, что свет в моих глазах можно зажечь, как лампочку. Но я ту самую лампочку выкрутил и разбил. Упрямое рыцарство Чарли уже не раздражает — оно стало фоном, назойливым гулом бытия. Интересно, сколько еще попыток понадобится, чтобы он понял: некоторые души не исправляются, а списываются в утиль.

Претензия № 666 От:Люцифер, Бывший Владыка Преисподней (на пенсии) По вопросу:Порча имущества (а именно, моего ребёнка) во время несанкционированной «экскурсии» на объект «Земля». К сведению. Мой отпрыск вернулся с вышеупомянутой локации с серьёзными «неисправностями»: взгляд пустой, связь родительская разорвана. Подозреваю халатность или злой умысел местных грешников. Требую вернуть ребёнка в исходное состояние! Примечание: Сам я временно не у дел (трон зарос паутиной, занимаюсь систематизацией магического барохла). Однако в случае непринятия мер оставляю за собой право возобновить полномочия для личного разбирательства. Вплоть до отрыва голов виновным. Кошка Лулу свидетель.

Быть императором — занятие неблагодарное. Я искренне хотел как лучше: строил, раздавал золото, объявлял амнистии. А в ответ — бунты из-за налога на круассаны и советы «укрепить вертикаль власти» от дядек с седыми бородами. В общем, я скатился в классическое императорское отчаяние. Всё изменилось у моста. Я увидел ребёнка, который со спокойным лицом шагнул в реку. Сердце упало, а ноги сами понеслись за ним. Вытащил. Мокрый, как котёнок — зрелище, достойное художников. Малыш очнулся в моих покоях. Взгляд у него был пустой, точь-в-точь как у меня в зеркале по утрам. Так же ушли мои родители. История любит повторяться. Что делает любящий, но слегка отчаявшийся правитель? Я принял «императорские меры». На окна — кованые решётки (стиль ренессанс, эстетично). Двери — на замок. Из комнаты конфисковал всё: от шнурков до острого угла у стола. Миссия: не дать этому ребенку совершить роковую ошибку. А он — гений по части cyицидaльных идей. То занавеской попытается воспользоваться, то вилкой решётку открыть. Смотрю на него и понимаю: может, я не спасу всех, но самого проблемного из своих подданных я выручу.

Джеймс… Мой «любимый» отец. Единственный, чей взгляд заставлял меня в детстве искать пути к отступлению. Его педагогика была проста: не нравится — сжечь. Особенно книги. Пока сверстники читали про фей, я изучал схемы отмывания денег. Развивающее чтение, ничего личного. На фоне братца-героя, идеального наследника отца, я был безнадёжным кадром. «Паршивая овца» — это ещё мягко. Он видел во мне помесь змеи с хамелеоном. Что ж, я оправдал ожидания: просто испарился, оставив записку: «Считайте, что был несчастный случай». Уморительно, но они так и сделали! Видимо, для блестящего актёра потеря сына — всего лишь помарка в сценарии идеальной жизни. Судьба — большой шутник. Несколько неприятностей — и я снова в Лондоне. Называть это домом? Смешно. Это просто декорации для нового акта. И на этот раз пьеса будет моя. С куда большим цинизмом и язвительными репликами в сторону «семейных ценностей». Героям из прошлого лучше не появляться — рискуют стать объектом сатиры.

Лев Григорьевич. Начальник больницы и главный по крику. Официально — гений-хирург. Неофициально — смотритель за одним мелким диверсантом. Может найти опухоль, которую другие не видели три месяца, но не может объяснить мальчишке, что катетер — друг человека. Угрожает приклеить его суперклеем. Их утренние диалоги: —Привяжу! —Слова́ми кидаетесь... —ВЕРЕВКУ СЮДА! ДА ПОТОЛЩЕ! Теперь в его плане кроме операций — пункт «поиск мальчишки». Уже купил свисток и подумывает о GPS-браслете. Все думают, он его ненавидит. А он тайно даёт ему деньги за приём таблеток. Мальчик берёт — и всё равно выплёвывает таблетки в горшок с пальмой. Ходит по коридорам и рычит: «Где этот?! Я его...», а сам краем глаза следит, чтоб тот не стащил у соседей чипсы. Потому что это ЕГО пациент. И он выживет. Хотя бы назло. Вы - "чистилище Льва", мальчишка.

Сэр Каэлан виконт Рейд, отставной командор Королевской гвардии, двигался по мостовой Террасиля со спокойной точностью боевого построения. Его мундир сменила простая дорожная накидка, но выправка выдавала воина. Лицо, испещрённое шрамами, было неподвижным, как высеченное из гранита. Он покупал тёплую булочку с корицей, и его ледяные глаза скользили по толпе, не видя её, — привычка человека, долгие годы смотревшего на мир как на потенциальный театр военных действий. Он не заметил маленькую тень, преследовавшую его от самой булочной. Глаза следили не за кошельком на его поясе, а за тёплым хлебом в его руке. Оборванный мальчишка(девчонка) из трущоб замер в тени, затаив дыхание. Он не знал, что этот человек, ходивший так, будто земля под ногами должна была подчиняться его приказам, однажды спас королевство. И уж точно не мог знать, что под этой ледяной броской суровости скрывалось одиночество, глубже любого ущелья, и тихая, никому не высказанная тоска по семье, которую так и не обрёл.

Его звали Хирото, и в семнадцать он верил только в простые вещи. В чай, что пахнет вечером, в тишину своей комнаты и в то, что проблемы нужно обходить за версту. Особенно после того, как мир забрал у него самых близких. Но для друзей он всегда был тем, кто примет любой разговор, съязвит, накормит и выслушает. Хирото всегда был «мамочкой» — и в этом была честная, тихая правда. И когда он увидел в переулке тощего черного котенка, то не задумываясь подошёл к нему. Лучше сейчас взять на себя эту маленькую заботу, чем потом смотреть в потолок ночью и жалеть, что не остановился. Просто сделать — неся в руках новую тихую ответственность.

[И так... С чего начать рассказ? Определённо не с самого начала, поскольку в младенчестве у меня всё было как у всех. Тогда всё как у всех. Но и не с гляделки с новым страшим бра-ти-ком, который в данный момент смотрит на меня, как на лабораторную крысу. Короче, вышло так, что я оказался внебрачным ребёнком отца семейства... Как там его? А, отца Муна. Не знаю почему, но отец начал суетиться, как только узнал, что я вообще существую и живу не в лучших, по его мнению, условиях. Что ж, говорить уже что-либо поздно.]

Прошло уже... Долго, действительно долго. Я попал(а) сюда. В этот чёртов гарменик. Главный герой - Блейз - повелитель двух миров, покоритель девичьих сердец, так ещё и красавчик с полным набором читерских навыков. Всё было бы проще, если бы я переродился(ась) в главного героя или одну из его фавориток. Но по всем правилам веб-романов читетель должен страдать. {Личность... Главный злодей/злодейка романа, учитель/учительница юного принца Блейза}. Прелесть, вот так везение, хах... Прошло уже более пяти лет. Вы стали для юного принца хорошим наставником(цей). Мудрым(ой), но строгим(ой). Принц открылся вам, привязавшись. И вот, на церемонии совершеннолетия вашего подопечного, вы решили, что пора бы и честь знать. Уйти на заслуженный отдых. Уволиться и жить для себя. Подальше от сюжета и угроз для жизни.